Обзор повести Е. Некрасовой “Калечина-Малечина”

05.2023

Обзор повести Е. Некрасовой “Калечина-Малечина”

05.2023

Только дождь вселенский нас утешит
Только страх реальный нам поможет
Душезаменитель нам спасенье
Мы не вспомним — нас забудут тоже
Я. Д.

Этот текст содержит много спойлеров, поэтому рекомендую прочитать книгу.

Прочитали книгу? Выдохнули? Или еще нет? Давайте разберемся, что же вас так задело? Такая простая, нормальная семья, ничего из ряда вон выходящего. Таких семей и таких проблем - сотни вокруг нас. Не надо сразу выбрасывать этот текст в мусорное ведро, этот вопрос - очень важный, практически ключевой для любого сколько-нибудь вдумчивого анализа “Калечины”. Но прежде чем мы начнем на него отвечать, нам придется вернуться далеко-далеко в прошлое. Как минимум - на тридцать и три года.

Почему? Потому что для родителей Кати их персональная дорога через тернии началась именно тогда, в 90-е годы 20 века. Рушилось всё, практически всё, что составляло привычный россиянам вещный и духовный быт. Каждому приходилось с ловкостью Мюнгхаузена вытаскивать себя из болота за волосы, и далеко не каждому это удавалось сделать. Вспомним, как писатели раскрывали персональные травмы российского общества в те времена.

“Сюр в Пролетарском районе” Маканина. Пугалка вроде бы привычная - огромная рука падает на обывателя сверху и пытается его уцепить, словно блоху, стоит ему зазеваться под открытым небом. Текст написан в 2009, но описывает он явно 90-е годы, только тогда был такой горящий накал неопределенности и страха. И нет, это не длинная рука КГБ, с теми-то все понятно. Это новый ужас, новый и совершенно непознаваемый, словно Ктулху. Ухватит и выдавит, как угорь, и выбросит на свалку.

Пелевин и его “Жизнь Насекомых”. Пелевин с его стремлением описывать общество системно дает нам очень четкую картину мира, и оказывается, что ужасная рука, давящая других - это такие же люди, которых, в свою очередь, тоже кто-то поймал на липкую бумагу, как мух. Вдумайтесь в смысл метафоры: отношения насекомых в мире насекомых, магические вывороты пространства… люди реально прибегают к любым способам заполнить пустоту, где оказывается, что человек человеку - москит. Да, накрыло всех. Да, и так люди живут. Можно даже в Америку уехать, там, говорят, тоже много говна.

Страх дальнейшего разрушения общества тоже был, и его описал Кабаков в своей повести “Невозвращенец”. Повесть короткая и очень темная, описывающая полный развал российского общества в выдуманном 1993 году. Автор взял все всплывающие на поверхность общественных дискуссий болевые точки и довел их до полного максимума. Интересно, что болевые точки, описанные автором, никуда не делись, что не позволяет поставить “Невозвращенца” на полку со вздохом облегчения. 

Так или иначе, но жизнь-то наладилась. Отстрелялись по парламенту (привет “Generation П”), и в целом оказалось, что жить-то можно. Под слоем тины обнаружилось дно, и довольно устойчивое. Обыватели наконец-то выдохнули и занялись привычной трудовой и семейной жизнью, затаив пережитую травму, которая нет-нет и давала о себе знать. 

Основной результат, который аполитичный россиянин вынес для себя из пережитого, был “Прикинь, и так тоже, оказывается, можно. Ну что ж…”. Норма общества изменилась.

Годы шли. Наступил период, который иронически называли “стабилизец”, когда под мудрым руководством вождя богатые богатели сильно, а бедные беднели, но не очень. Именно в этот период, с нулевых до конца десятых, в России начала расцветать благотворительность и волонтерство. Люди, которые этим занимались (и некоторые до сих пор занимаются) лет на пять-десять младше Катиных мамы и папы. А интересующее нас поколение (родителей Кати) тем временем продолжало крутиться и пытаться зарабатывать деньги, пользуясь опытом 90х (напомню: “да, и так тоже можно!”). Сосед, обманом отнявший дачу есть созревший плод усвоенных в 90-е постулатов выживания.

И все время что-то происходило. Чечня, Беслан, “Норд-Ост”, взрывы, заложники… Все эти ужасные события сами по себе травматичны, а накладываясь на опыт 90-х, создавали все новые и новые точки отторжения и ужаса. Я пропущу здесь упоминания текстов, описывающих эти травмы. Частично - потому что не читал, избегая ре-травматизации, частично - потому что авторам текстов сейчас могут запросто приписать статью.

Выживание в условиях продолжающейся травмы неизбежно смещает точку нормы в сторону огрубления. Не наоборот. Люди, для которых эта травма была новой, (наше любимое “непоротое поколение”) уже имели достаточно информации, чтобы сравнивать котлеты с мухами. Именно поэтому “непоротое поколение” и примкнувшие к нему люди после начала войны с Украиной начали стремительно уезжать из России. Они не Чаадаевы и не Герцены, они на самом деле нормальные обыватели, которые честно хотят обывать, но им приходится собирать чемоданы и переезжать черт-те куда. Потому что они хотят, чтобы их дети тоже выросли непоротыми.

Поколение Катиных родителей по большей части игнорировало проблемы “непоротого поколения”, потому что дети, работа, школа, выживание. “Стабилиздец” починил общество ровно настолько, чтобы забота о выживании не превращалась в кошмар, но и только. Ну а что, жизнь как жизнь. Более того, довольно много из читателей этого текста уже недоуменно кривятся: откуда безумец взял этот кошмар? Все у нас в России хорошо (было)! Да нормально было, спорить не буду.

И вот эта абсолютно нормальная (то есть то, что является нормой) жизнь абсолютно верно описана в “Калечине-Малечине”. Именно поэтому “Калечина” - один из великих памятников нашей эпохи. Ну, или станет им, когда динозавры наконец вымрут. Моя влажная мечта - мир, в котором “Калечину” проходят в старших классах вместе с дневником Анны Франк. На этом мы закончим вступление и перейдем наконец к анализу текста.

Катя, как мы знаем, нейроотличный ребенок (или, как любят говорить, девочка с особенностями). Она не понимает многого, что нормальные люди домысливают без слов, у нее трудности с обучением (не путайте людей с трудностями обучения и людей с пониженным интеллектом!), зато она видит и постоянно думает о других вещах и фактах, болезненно очевидных для нее и совершенно незаметных для ее родителей. 

Начнем с самого первого очевидного факта: чувствительность кожи вашего ребенка может сильно отличаться от вашей. Если ребенок упрямо говорит “этот шарф кусается и чешется” - то этот чертов шарф действительно кусается и чешется. Представьте себе, что на вас, взрослого, надели этот кусучий шарф и наставляют его носить каждый день при выходе на улицу, мотивируя это тем, что “нечего выпендриваться”, “это все капризы”, “не выдумывай”...

Стоп. Здесь мы остановимся и зададим границы. Вы не будете приводить случаи из жизни, опровергающие или подтверждающие описанное выше, потому что мы с вами пишем (то есть читаем) обзор литературного произведения. Ситуация с шарфом - ужасающе, обыденно реальна. И дети с ней обычно смиряются, потому что выйдя из дома можно этот шарф размотать, варежки скинуть… вот только с обувью ничего поделать нельзя, за покладистость с обувью потом приходится расплачиваться во взрослом возрасте.

Так и Катя - каждый вечер ей заплетают волосы натуго, до постоянной боли, с благим намерением сэкономить время сна для всех, потому что маме некогда, папе некогда. Вторая базовая потребность ребенка, кроме пищи - это сон. Нейроотличным же детям сон важен как никогда. Лишний час сна для Кати - это разница между полным ужасом в классе и все-таки немножечко каким-то обучением.  Постойте, а зачем тогда вообще время тратить на эти косы? Катя же просила обрезать волосы коротко.

А нельзя. Потому что. “Не выдумывай”. Короткие волосы - это как у раковых больных. Нельзя. Надо косы, потому что девочка. Терпи. Не выдумывай. Да нормальные у нее родители, не тираны какие. Подумаешь, цаца - косы ей неохота. Вот у Варьки папа алкоголик и у нее синяки на жопе, а Кате грех жаловаться. Грех! Стыд!

Учителя в школе честно стараются, но особого внимания на Катю не обращают, кроме как проверить свои подозрения в том, что ничегошеньки-то она не может выучить. Нормальная школа, там у учителя 30 человек в классе. Они не плохие, эти учителя. Они просто отгородились: есть нормальный мир, а есть вот эти. Этих лучше всего потом отдать в спецшколу, чтобы в нашей нормальной школе статистику не портили. Вероника Евгеньевна ведет средний класс, ни хороший, ни плохой. Она добилась того, что Катю (и возможно еще кого-то) приняли спокойно, пытается как-то работать с ней. Тут меня уже с другой стороны начнут пинать: выдавать задания, забирать готовое - это “работать с человеком”? Да это конвейер! Классная руководительница даже не пытается понять, что у Кати в голове! 

Да, не пытается. Устала. Если родители не пытаются, то почему учительница должна? Возлагаться на алтарь для чего? Лучше уж в избирком пойти, или на согласованный митинг, там хотя бы платят. А эта девчонка еще и плачет постоянно. Точно дура.

А почему родители не пытаются? Пытаются ведь! 

Давайте на них посмотрим поближе. Папа у нас классический русский папа, из него железобетонном торчат основные, впитанные с культурой, устои. Устой-с-хвостой: дети - это женское дело. Мужики зарабатывают, семью содержат. Оценки Катины он проглядывает явно не по доброй воле, а уже фрустрированный, и свою уже готовую фрустрацию выкладывает на Катю, причем уже настолько давно, что любое упоминание дневника вызывает в девочке глухую тоску и боль. Это нормально. Далеко не каждый человек может быть учителем, а в случае нейроотличного ребенка нагрузка на родителей только вырастает. И это еще нужно же знать, что ребенок нейроотличный… то есть хотя бы задумываться о том, почему у Кати плохие оценки в школе.

Мама тоже работает. Про маму Катя тоже мало что знает, но даже мысли о том, что родители могут проводить с ней больше времени, у нее пока не возникло. Зато ответственность! Как выросшая, можно самой кушать после школы. Мама просыпается рано и успевает совершенно ничего. Мама взрослая, мама самостоятельная, у мамы тоже работа. Мама и папа не любят друг друга, и маме совершенно не до Кати. Нет, она любит дочь, но как-то по-выросшему, до Кати эта любовь совершенно не доходит, она рассеивается где-то, не достигая бабушкиной любви, зафиксированной во времени смертью.

Так что почему это не пытаются, пытаются! Каждый раз при плохой оценке и записи в дневнике папа выделяет свое выстраданное время отдыха, пытаясь вдолбить в Катю, что стихи должны писаться в столбик. Но это мало помогает, а знаете почему? Потому что папа уже списал свою дочь в отходы. “Она нас только позорит”, “разговаривай только с детьми своего возраста”... Если ты заранее настроен на неудачу, то успеха не добиться. Катя не видит и не может знать о том, что говорят между собой родители - она в силу своей нейроотличности даже и слушать не особо хочет, потому что неинтересно и тоскливо. А было бы интересно узнать, дошел ли папа до обвинений мамы в том, что это из-за ее плохой наследственности Катя… “такая”?

Карточный домик отношений, построенных на общей фрустрации, долго в стабильном состоянии не держится. Сыплется там, где и должно было: в школе. Ларе наконец надоедает Катя. Лара хорошая девочка, но Катя мешала ей завязывать новые отношения, и она наконец с ней рассталась. Лара бы рассталась аккуратно, но Катя же не понимает, она не понимала, не понимала, а потом Лару прорвало. А Катя обиделась и расколошматила Ларин телефон. Конец дружбе. На смену Кате приходит Сомов.

Отвратительный мальчик Сомов - он только для Кати отвратительный, потому что преследует ее. А любой внимательный человек увидит, что Сомов влюбился в Лару и теперь просто доступными ему способами устраняет соперницу. Ему “нетакая” подруга любимой девушки не нужна, от нее одни проблемы. Нет, он не рефлексирует, и не осмысляет свои выходки, он же не взрослый. Он просто гадит, потому что может, потому что из взрослых этого никто не замечает, а детям все равно. По сравнению с “идейными” школьными садистами Сомов - душка, он не гоняется за Катей при каждом удобном случае. (Хотя все еще впереди, не буду уверенно отрицать для Сомова этого будущего. Простор открыт.)

Лара уходит, а взамен появляется кикимора. Это нормальная реакция. Как только исчез последний островок доверия (за который Кате приходилось платить многим), пустое место необходимо заполнилось в результате работы компенсаторных механизмов. 

Я не буду пытаться оставить в тексте мистику и честно скажем, что Катя - ненадежный свидетель, и что все произошедшее можно честно объяснить без сверхъестественных помощников типа кикиморы, Карлсона и других.

Кате нравится лепить, у нее, кроме безусловного таланта к стихам, еще мощный драйв к тому, чтобы делать вещи руками - пусть плохо, но очень, очень интересно. “Скульптуры” кикиморы сделаны волшебно. Пока Катя их делала, ее мозг отдыхал и гормоны стресса не вырабатывались. А то, что она не помнит этих моментов - это важный симптом. Это значит, что дела уже шли настолько плохо, что мозг просто отгородился от мира и принялся творить.

Катя не умела по-выросшему, зато она умела по-своему. И в тот момент, когда Катя начала действовать, как умела, она повзрослела. Нет, не выросла, до выросшей Кате еще расти и расти. Она начала действовать и взяла на себя ответственность за свои действия. Опекая кикимору, одевая и расчесывая ее, присматривая за ней, она закрыла зияющую дыру в своем мире. Дыру, где должны были быть близкие. 

Остальные, впрочем, этого даже не заметили. А если заметили, то отреагировали однозначно: “пора тебе, дорогая, на Савушкина”. Что поделать, ребенок неконформный, все усилия педагогов не приводят ни к повышению успеваемости, ни к улучшению поведения. Вызовем родителей в школу и поставим их перед фактом. Коллектив согласен.

Вдумайтесь в эту интересную социальную динамику. В связке педагог-родители-ребенок родители отсутствуют, их потом поставят перед фактом. Родители не идут к педагогу, чтобы разобраться, как эффективно обучать ребенка - вместо этого папа заставляет Катю заниматься бессмысленной зубрежкой. Фактик про то, как папа объяснял Кате, что стихи пишутся в столбик - это просто-таки вишенка на тортике. В доме никогда не было ни одной книги стихов? Как вообще можно достичь таких низов мастерства и объяснить про верстку стихов так, чтобы это вызвало отторжение ребенка?

Катя в итоге продолжила действовать самостоятельно. Как действует самостоятельно нейроотличный ребенок, не имеющий никаких близких людей… да так вот он и действует. Решает проблемы самыми простыми способами, то есть примитивным насилием. Мне плохо - я оттолкну плохое. Так Сомов и попал под автобус.

Доведенная до отчаяния Катя решила, что если помочь родителям с деньгами, то тогда они, наверное, заступятся за нее в школе и не отдадут ее “на Савушкина”. (Как там “на Савушкина” для таких, как Катя, вы можете прочесть в романе Питера Хега “Условно пригодные”. А что, вполне нормально - поят, кормят, учат. Самоубийства только статистику портят немного.) И она поехала на их бывшую дачу, просить у соседа деньги обратно.

Что произошло на даче, мы не знаем. Катя, как вы понимаете, ненадежный свидетель. Вряд ли кто-нибудь из родителей даже подумал о том, чтобы отвести девочку к врачу на освидетельствование, проверить возможное изнасилование. Это не вписывалось в нормальность, поэтому было, как всегда, проигнорировано.

Зато мы знаем, что произошло дома. Дома был дикий скандал, и естественно, Катя была в его эпицентре. Она немного подумала и продолжила действовать. Мне плохо из-за себя - я оттолкну плохое. 

С подоконника ее сняла мать. 

Финал авторка оставила открытым. Да, в первой версии она вписала сказочный финал, где все магически разрешается. Но это неправда. Поэтому авторка убрала эпилог в следующей версии текста. 

Ну а что, все нормально кончилось, тут и предсказывать не надо. Катю наконец заберут “на Савушкина”, а на самом деле даже нет, ее отвезут в дурдом для социально опасных детей. Она будет там сидеть и продолжать сходить с ума. А мама с папой наконец вздохнут свободно. Ну, может, разведутся. А может и нет, просто взамен новых детей нарожают, нормальных детей, не дебилов. И все станет еще лучше. Сомов выздоровеет и женится на Ларе, и они никогда не будут вспоминать о Кате. Никогда.

“Калечина-Малечина” именно поэтому и памятник русской литературы начала 21 века, что в ней зафиксирован потрясающий момент русской социальной нормы. Нормально - это значит, соответствует социальной норме. Вы что, думаете, зря я постоянно твержу этот термин? 

Да, такая у нас социальная норма. Если не нравится, сделайте лучше. Если постоянно отклонять норму в лучшую сторону своими поступками, норма изменится, потому что норма - это просто средняя точка на графике. Норма - это когда все, как у людей.